Скажите откуда в молодых режиссерах берется склонность к морализаторству и упрощению? (а если хочешь просто и высокоморально не берись за Шекспира или Амаду или… вообще за театр не берись) К финалу, с крестом пресекающем всю сцену, где «хорошие» герои погибли прямо на нем (ну не распяли и на том спасибо), а «плохие» за его пределами (похоронить в неосвещенной земле), я уже перестала удивляться. Лучшее в спектакле это момент ослепления Глостера, когда доченька Лира и ее муженек этакие Бони и Клайд во времена сухого закона, вынимают глаза штопором. Вот это достойный треш. Остальное стерильно до невозможности (и это почти четыре часа, когда шаг вправо, шаг влево считай побег, никаких вольностей трактовки, чистенько и гладенько). Все в лоб, начиная с угадывающейся с первых секунд болезни Лира, о которой нам для пущий понятности рассказывают в антракте, буквальное безумие (при этом на Лира надевают шляпу шута и казалась бы вот он повод вернуться в поле метафор, но нет).
Обезоруживает вывод создателей спектакля, оказываться Шекспир наблюдал деменцию и описал ее. Да ладно?! Нет други, Шекспир просто подключался к космосу, иначе говоря был гением, вот поэтому вы и трактуете его кто во что горазд, смыслов в нем еще на поколений двадцать надеться, только захоти. Увы Мендес хотел мало и попроще.