Не помню, перетаскивала ли из ЖЖ свой отзыв о «Вишневом саде» (Коляда-театра) трехлетней давности, если нет, то надо бы его вытащить из нафталина, на него удобно ссылаться, когда приходит новая мысль. А пока вот что думалось после спектакля в понедельник:
На третий раз «Вишневый сад» обретает форму былинности – русской народной сказки. Так и хочется сказать, что-то вроде: по старорусскому обычаю в спектакле, народ разбивает яйца лбом и углем превращает белые штаны в березки. В сказке, как положено, присутствуют и исконные персонажи: Кощей с когтем, Василиса, превращающаяся при нем в пустоцвет и множество Ивашек пути не ведающих, но как-то при этом живущих. Необычно лишь то, что Кощей может вызывать сочувствие. Хотя…
На спектакле подумалось, а ведь Москва город Лопахина. По ритму, по стилю, они сродни друг другу. В этом городе многие чеховские персонажи существа заведомо обреченные. Живя здесь довольно быстро учишься отметать все, что не выживаемо, т.е. трогательное, растерянное, надеющиеся, приветствуются непроницаемость, наглостью и грубость. Так что глазом моргнуть не успеешь как сестры, мечтающие о Москве или потерянная Раневская защищающая последнее что осталось свято, вишневый сад, начинают раздражать своей бездейственностью и безысходностью. Душа иначе затачивается, под железный колпак. Потому как слезам, Москва действительно не верит.
От того видимо такая удивительная реакция на спектакле, когда Лопахин впервые предлагает срубить сад, опрокидывая декорацию изображающею деревья. В зале это вызвало смех и аплодисменты. В Москве в старорусской сказке Кощей должен победить, но…
Но и в этом городе каждый второй, по своему, несчастен (кажется, я даже занижаю статистику), а Лопахин в спектакле несчастен. В том, как он рубит сад сплошное отчаянье и боль. Не могла его не пожалеть Раневская, не могла не понять. А победителей не жалеют, их только не судят.